Неточные совпадения
Вот и советуют мне: сходите к
знаменитому адвокату; он
профессором был, не просто адвокат, а юрист, так чтоб уж он наверно сказал, что делать.
Говоря о слоге этих сиамских братьев московского журнализма, нельзя не вспомнить Георга Форстера,
знаменитого товарища Кука по Сандвическим островам, и Робеспьера — по Конвенту единой и нераздельной республики. Будучи в Вильне
профессором ботаники и прислушиваясь к польскому языку, так богатому согласными, он вспомнил своих знакомых в Отаити, говорящих почти одними гласными, и заметил: «Если б эти два языка смешать, какое бы вышло звучное и плавное наречие!»
Много из «Ляпинки» вышло
знаменитых докторов, адвокатов и художников. Жил там некоторое время П. И. Постников, известный хирург; жил до своего назначения
профессор Училища живописи художник Корин; жили Петровичев, Пырин. Многих «Ляпинка» спасла от нужды и гибели.
Обширная дача была полна гостями и шумом: сумские драгуны, актеры, газетные издатели и хроникеры, трое владельцев скаковых конюшен, только что окончившие курс катковские лицеисты, цыгане и цыганки с гитарами, известный
профессор Московского университета,
знаменитый врач по женским болезням, обожаемый всею купеческою Москвою, удачливый театральный антрепренер, в шикарной, якобы мужицкой поддевке, и множество другого народа.
По училищным преданиям, в неписаном списке юнкерских любимцев, среди таких лиц, как
профессор Ключевский, доктор богословия Иванцов-Платонов, лектор и прекрасный чтец русских классиков Шереметевский, капельмейстер Крейнбринг,
знаменитые фехтовальщики Пуарэ и Тарасов,
знаменитый гимнаст и конькобежец Постников, танцмейстер Ермолов, баритон Хохлов, великая актриса Ермолова и немногие другие штатские лица, — был внесен также и швейцар Екатерининского института Порфирий.
Милый дед, как странно меняется, как обманывает жизнь! Сегодня от скуки, от нечего делать, я взял в руки вот эту книгу — старые университетские лекции, и мне стало смешно… Боже мой, я секретарь земской управы, той управы, где председательствует Протопопов, я секретарь, и самое большее, на что я могу надеяться, — это быть членом земской управы! Мне быть членом здешней земской управы, мне, которому снится каждую ночь, что я
профессор Московского университета,
знаменитый ученый, которым гордится русская земля!
Засим выскочила огненная надпись: «
Профессор Персиков, едучи в авто, дает объяснение нашему
знаменитому репортеру капитану Степанову».
Тем не менее он позволил себе беспокоить
знаменитого ученого: время — деньги, как говорится… сигара не мешает
профессору?
На другой день мы были уже в кибитке и через Петербург доехали в Москву. Здесь, по совету Новосильцова, я отдан был для приготовления к университету к
профессору Московского университета,
знаменитому историку М. П. Погодину.
Ведь ты еще юноша, а это
знаменитый муж,
профессор словесности.
Омакнул в воду губку, прошел ею по нем несколько раз, смыв с него почти всю накопившуюся и набившуюся пыль и грязь, повесил перед собой на стену и подивился еще более необыкновенной работе: всё лицо почти ожило, и глаза взглянули на него так, что он, наконец, вздрогнул и, попятившись назад, произнес изумленным голосом: «Глядит, глядит человеческими глазами!» Ему пришла вдруг на ум история, слышанная давно им от своего
профессора, об одном портрете
знаменитого Леонардо да Винчи, над которым великий мастер трудился несколько лет и всё еще почитал его неоконченным и который, по словам Вазари, был, однако же, почтен от всех за совершеннейшее и окончательнейшее произведение искусства.
Один репортер местной газеты, Сашкин знакомый, уговорил как-то
профессора музыкального училища пойти в Гамбринус послушать тамошнего
знаменитого скрипача. Но Сашка догадался об этом и нарочно заставил скрипку более обыкновенного мяукать, блеять и реветь. Гости Гамбринуса так и разрывались от смеха, а
профессор сказал презрительно...
В Ее царствование Российская Академия Наук еще более приобрела
знаменитых Членов и сделалась несравненно полезнее для отечества, во-первых, «Ежемесячными сочинениями», которые, будучи магазином исторических и других любопытных сведений, распространяли их в государстве; во-вторых, путешествиями ее
Профессоров по всем обширным странам России — намерение великое, достойное Екатерины!
Математика была так сильна у нас, что когда по выходе Карташевского (это случилось уже без меня) приехал в Казань
знаменитый тогда европейский математик Бартельс и, пришед на первую лекцию, попросил кого-нибудь из студентов показать ему на доске степень их знания, то Александр Максимыч Княжевич разрешил ему из дифференциалов и конических сечений такую чертовщину, что Бартельс, как истинный ученый, пришел в восторг и, сказав, что для таких студентов надобно
профессору готовиться к лекции, поклонился и ушел.
Я очнулся в дивизионном лазарете. Надо мною стоят доктора, сестры милосердия, и, кроме них, я вижу еще знакомое лицо
знаменитого петербургского
профессора, наклонившегося над моими ногами. Его руки в крови. Он возится у моих ног недолго и обращается ко мне...
Даже такие картины рисовались в его воображении: сидит он, Василий Петрович, уже старый, седой учитель, у себя, в своей скромной квартире, и посещают его бывшие его ученики, и один из них —
профессор такого-то университета, известный «у нас и в Европе», другой — писатель,
знаменитый романист, третий — общественный деятель, тоже известный.
Хрущов (один, после паузы). Бред, психопатия… Значит, по мнению
знаменитого ученого и
профессора, я сумасшедший… Преклоняюсь перед авторитетом вашего превосходительства и поеду сейчас домой, обрею себе голову. Нет, сумасшедшая земля, которая еще держит вас!
Вошел
профессор с женой, —
знаменитый академик Дмитревский, плотный и высокий, с огромной головой.
Стоит только припомнить его
знаменитую речь о веротерпимости. Это было большой милостью для Испании,где еще царила государственная нетерпимость, не допускавшая ничего «иноверческого»; но в этой красивой и одухотворенной речи Кастеляро все-таки романтик, спиритуалист, а не пионер строгой научно-философской мысли. Таким он был и как
профессор истории, и года изгнания не сделали его более точным исследователем и мыслителем.
Правительственной драматической школы не было в столице Австрии. Но в консерватории Общества друзей музыки (куда одно время наш Антон Рубинштейн был приглашен директором) уже существовал отдел декламации. Я посещал уроки Стракоша. Он считался образцовым чтецом, но стоял по таланту и манере гораздо ниже таких актеров-профессоров Парижской консерватории моего времени, как Сансон, Ренье, Брессан, а впоследствии
знаменитый jeune premier классической французской комедии — Делоне.
Вместе с журналом получил я и цензора,
знаменитого своим обскурантизмом, — Касторского, бывшего
профессора русской истории.
Закрытие университета подняло сочувствие к нему всего города. На Невском в залах Думы открылись целые курсы с самыми популярными
профессорами. Начались, тогда еще совсем внове, и литературные вечера в публичных залах. В зале Пассажа, где и раньше уже состоялся
знаменитый диспут Погодина с Костомаровым, читались лекции; а потом пошло увлечение любительскими спектаклями, в которых и я принимал участие.
Заведующим клиникой внутренних болезней был назначен доктор Степан Михайлович Васильев, ординатор
знаменитого московского
профессора Г. А. Захарьина, коренастый человек с бледным лицом и окладистой бородой. Держался со студентами по-товарищески, при каждом удобном случае здоровался за руку. Немецкого языка он совсем не знал. Лекции его были поверхностны и малосодержательны.
И сквозь толпу пробираются на свои лекции
профессора, —
знаменитый Менделеев с чудовищно-огромной головой и золотистыми, как у льва, волосами до плеч; чернокудрявый, с толстыми губами, Александр Веселовский; прямо держащийся Градовский; высокий и сухой, с маленькою головкою, Сергеевич.
С увлечением слушал я на четвертом курсе лекции по истории греческого искусства. Читал
профессор Адриан Викторович Прахов, — читал со страстью и блеском. Седоватый человек с холеным, барским лицом, в золотых очках. Вскоре он был переведен из Петербургского университета в Киевский, с тем чтобы принять в свое заведывание постройку
знаменитого Владимирского собора.
Физиологию читал
профессор Александр Шмидт, ректор университета, —
знаменитый «Blut-Schmidt», открывший в крови фибрин.
Двухлетний срок, назначенный княжной Маргаритой Дмитриевной Шатову для отдыха после болезни, истекал. Практика его шла превосходно. Имя его стали упоминать в числе московских медицинских знаменитостей. Он был любимым ассистентом
знаменитого московского врача-оригинала, «лучшего диагноста в мире», как называли этого
профессора университета его поклонники.